Женя Рейн оказался в Москве. Поселился в чьей-то отдель-
ной квартире. Пригласил молодую женщину в гости. Сказал:
- У меня есть бутылка водки и 400 гр сервелата.
Женщина обещала зайти. Спросила адрес. Рейн продиктовал и
добавил:
- Я тебя увижу из окна.
Стал взволнованно ждать. Молодая женщина направилась к
нему. Повстречала Сергея Вольфа. "Пойдем, - говорит ему, - со
мной. У Рейна есть бутылка водки и 400 гр сервелата". Пошли.
Рейн увидел их в окно. Страшно рассердился. Бросился к
столу. Выпил бутылку спиртного. Съел 400 гр твердокопченой
колбасы. Это он успел сделать пока, пока гости ехали в лифте.

Встретил я как-то поэта Шкляринского в импортной зимней
куртке на меху.
- Шикарная, - говорю, - куртка.
- Да, - говорит Шкляринский, это мне Виктор Соснора пода-
рил. А я ему - шестьдесят рублей.

Шкляринский работал в отделе пропоганды Лениздата. И до-
велось ему как-то организовывать выставку книжной продукции.
Выставка открылась. Является представитель райкома и говорит:
- Что за безобразие?! Почему Ахматова на видном месте?
Почему Кукушкин и Заводчиков в тени?! Убрать! Переменить!..
- Я так был возмущен, - рассказывал Шкляринский, - до
предела! Зашел, понимаешь, в уборную. И не выходил оттуда до
закрытия.

Добавлено (20.02.08, 13:45)
---------------------------------------------
Моя жена спросила Арьева:
- Андрей, я не пойму, ты куришь?
- Понимаешь, - сказал Андрей, - я закуриваю, только когда
выпью. А выпиваю я беспрерывно. Поэтому многие ошибочно дума-
ют, что я курю.

Беломлинский говорил об Илье Дворкине:
- Илья разговаривает так, будто одновременно какает:
"Зд'оорово! Ст'аарик! К'аак дела? К'аак поживаешь?.."

Однажды меня приняли за Куприна. Дело было так.
Выпил я лишнего. Сел тем не менее в автобус. Еду по делам.
Рядом сидела девушка. И вот я заговорил с ней. Просто
чтобы уберечься от распада. И тут автобус наш минует ресторан
"Приморский", бывший "Чванова".
Я скаазал:
- Любимый ресторан Куприна!
Девушка отодвинулась и говорит:
- Оно и видно, молодой человек. Оно и видно.

Лениздат напечатал книгу о войне. Под одной из фотоил-
люстраций значилось:
"Личные вещи партизана Бонсюка. Пуля из его черепа, а
также гвоздь, которым он ранил фашиста..."
Широко жил партизан Боснюк!

Встретил я однажды поэта Горбовского. Слышу:
- Со мной произошло несчастье. Оставил в такси рукавицы,
шарф и пальто. Ну, пальто мне дал Ося Бродский, шарф - Кушнер.
А вот рукавиц до сих пор нет.
Тут я вынул свои перчатки и говорю:
- Глеб, возьми.
Лестно оказаться в такой системе - Бродский, Кушнер, Гор-
бовский и я.
На следующий день Горбовский пришел к Битову. Рассказал
про утраченную одежду. Кончил так:
- Ничего. Пальто мне дал Ося Бродский. Шарф - Кушнер. А
перчатки - Миша Барышников.

Битов и Цыбин поссорились в одной компании. Битов говорит:
- Я тебе, сволочь, морду набью!
Цыбин отвечает:
- Это исключено. Потому что я - толстовец. Если ты меня
ударишь, я подставлю другую щеку.
Гости слегка успокоились. Видят, что драккаа едва ли сос-
тоится. Вышли курить на балкон.
Вдруг слышал грохот. Забегают в комнату. Видят - на полу
лежит окроваавленный Битов. А толстовец Цыбин, сидя на Битове
верхом, молотит пудовыми кулаками.

В молодости Битов держался агрессивно. Особенно в нетрез-
вом состоянии. Как-то раз он ударил Вознесенского.
Это был уже не первый случай такого рода. Битова привлек-
ли к товарищескому суду. Плохи были его дела.
И тогда Битов произнес речь. Он сказал:
- Выслушайте меня и примите объективное решение. Только
сначала выслушайте, как было дело. Я расскажу, как это случи-
лось, и тогда вы поймете меня. А следовательно - простите. По-
тому что я не виноват. И сейчас это всем будет ясно. Главвное,
выслушайте, как было дело.
- Ну, и как было дело? - поинтересовались судьи.
- Дело было так. Захожу в "Континенталь". Стоит Андрей
Вознесенский. А теперь ответьте, - воскликнул Битов, - мог ли
я не дать ему по физиономии?!

Беседовали мы с Пановой.
- Конечно, - говорю, - я против антисемитизма. Но ключе-
вые должности в российском государстве имеют право занимать
русские люди.
- Это и есть антисемитизм, - сказала Панова.
- ?
- То, что вы говорите, - это и естть антисемитизм. Ключе-
вые должности в российском государстве имеют право занимать
ДОСТОЙНЫЕ люди.

Добавлено (21.02.08, 08:04)
---------------------------------------------
Продолжу......
Наутро после большой гулянки я заявил Сергею Вольфу:
- Ты ужасно себя вел. Ты матюгался, как сапожник. И к то-
му же стащил зажигалку у моей приятельницы...
Вольф ответил:
- Матюгаться не буду. Зажигалку верну.

Пивная на улице Маяковского. Подходит Вольф, спрашивает
рубль. Я говорю, что и так мало денег. Вольф не отстает. Нако-
нец я с бранью этот рубль ему протягиваю.
- Не за что! - роняет Вольф и удаляется.

Писатели Вольф с Длуголенским отправились на рыбалку.
Сняли комнату. Пошли на озеро. Вольф поймал большого су-
дака. Отдал его хозяйке и говорит:
- Зажарьте нам этого судака. Поужинаем вместе.
Так и сделали. Поужинали, выпили. Ушли в свой чулан.
Хмурый Вольф говорит Длуголенскому:
- У тебя есть карандаш и бумага?
- Есть.
- Дай.
Вольф порисовал немного и говорит:
- Вот сволочи! Они подали не всего судака. Смотри. Этот
фрагмент был. И этот был. А этого не было. Пойду выяснять.

Найман и Губин долго спорили, кто из них более одинок.
Рейн с Вольфом чуть не подрались из-за того, кто опаснее
болен. Ну, а Шигашов с Горбовским вообще перестали здоровать-
ся. Поспорили о том, кто из них менее вменяемый. То есть менее
нормальный.
- Толя, - зову я Наймана, - пойдемте в гости к Леве Друс-
кину.
- Не пойду, - говорит, - какой-то он советский.
- То есть, как это советский? Вы ошибаетесь!
- Ну, антисоветский. Какая разница.
Однажды были мы с женой в гостях. Заговорили о нашей до-
чери. О том, кого она больше напоминает. Кто-то сказал:
- Глаза Ленины.
И все подтвердили, что глаза Ленины.
А Найман вдруг говорит:
- Глаза Ленина, нос - Сталина.

Воскобойникову дали мастерскую. Без уборной. Находилась
мастерская рядом с Балтийским вокзалом. Так что Воскобойников
мог использовать железнодорожный сортир. Но после двенадцати
заходить туда разрешалось лишь обладателям билетов. То есть
пассажирам. Тогда Воскобойников приобрел месячную карточку до
ближайшей остановки. Если не ошибаюсь, до Боровой. Карточка
стоила два рубля. Бехобидная функция организма стоила Воско-
бойниковууу шесть копеек в день. То есть полторы-две копейки
за мероприятие. Он стал, пожалуй, единственным жителем города,
который мочился за деньги. Характерная для Воскобойникова ис-
тория.

У Эдика Копеляна случился тяжелый многодневный запой. Се-
режа Вольф начал его лечить. Вывез Копеляна за город.
Копелян неуверенно вышел из электрички. Огляделся с тре-
вогой. И вдруг, указывая пальцем, дико закричал:
- Смотри, смотри - птица!

У Иосифа Бродского есть такие строчки:
"Ни страны, ни погоста,
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать..."
Так вот, знакомый спросил у Грубина:
- Не знаешь, где живет Иосиф Бродский?
Грубин ответил:
- Где живет,не знаю. Умирать ходит на Васильевский остров.

Грубин предложил мне отметить вместе ноябрьские торжест-
ва. Кажется, это было 60-летие Октябрьской революции.
Я сказал, что пить в этот день не буду. Слишком много
чести.
А он и говорит:
- Не пить - это и будет слишком много чести. Почему же
это именно сегодня вдруг не пить!